Смоленская крепостная стена – визитная карточка Смоленска, одна из самых ярких и запоминающихся достопримечательностей древнего города. Даже сейчас, когда от первоначального оборонительного ансамбля осталось около трех километров прясел и 18 башен, мало что может сравниться по строгой красоте и величественности со Смоленской крепостью. Сохранение уникального фортификационного памятника и исследование его истории – тема, которая не оставляет равнодушными ни смолян, ни гостей города. О том, как сегодня решаются эти задачи, мы поговорим с директором Государственного музея «Смоленская крепость» Сергеем Пиляком.
– Сергей Александрович, здравствуйте.
– Доброго дня.
– Если не ошибаюсь, музей «Смоленская крепость» было создан совсем недавно, в 2020 году? Расскажите о нем, кто курирует деятельность музея, в чем Вы видите его главные задачи?
– Музей «Смоленская крепость» – это один из федеральных музеев в нашей стране, подчиненных Министерству культуры РоссииоссииР. И задача нашего музея, который до сих пор остается самым молодым федеральным музеем в нашем государстве, – поэтапная музеефикация Смоленской крепостной стены.
– Наверное, нет смолянина, который бы не переживал о судьбе Смоленской крепости. Однако для Вас Смоленск не родной город. Насколько я понимаю, ваше детство, юность проходили в Костроме…
– По-разному. Родился я вообще на территории Кировской области. Потом, в двухмесячном возрасте, меня родители уже перевезли в Кострому. В Костроме я учился в гимназии, учился в университете, получал первые профессиональные навыки. Да, в моей жизни многое связано с Костромой, и до сих пор мои родные находятся там.
– Вы упомянули профессиональные навыки… Что повлияло на выбор жизненного пути? Были какие-то детские увлечения? Архитектура? История?
– Да, все мы родом из детства… (смеется) Моё любимое детское занятие было находиться в песочнице, я там постоянно что-то конструировал, какие-то города строил, без крепостей тоже не обходилось, естественно. Это постоянная работа с пространством, с новыми формами. А пластичность песка позволяет научиться многому, в том числе и, собственно, работе с объёмом. Наверное, поэтому я решил, что следует мне заниматься профессиональной деятельностью в сфере архитектуры. Отучился на архитектора, защитился как кандидат архитектуры. Сейчас я единственный человек в Смоленской области, который имеет такую учёную степень.
Всё в моей профессиональной деятельности так или иначе связано с архитектурой, в данном конкретном случае – с архитектурным наследием и возможностями интересного рассказа об этом самом архитектурном наследии.
– Есть такое мнение, что инженер скорее воспроизводит, а архитектор – создаёт. Как Вам кажется, Смоленскую крепость создал скорее инженер или архитектор?
– Одно невозможно без другого. С одной стороны, архитектура – это искусство, это каждый раз творческий поиск и выбор какого-то определённого варианта решения. Смоленскую крепость построить тоже можно было по-разному, и те задачи, ради которых она создавалась, можно было обеспечить по-разному. Можно было, к примеру, построить деревянную крепость или земляную крепость.
Но в данном случае Фёдор Савельевич Конь решил этот вопрос творчески и создал крепость как олицетворение некой архитектурной утопии. Смоленская крепость нереалистична по своему объёму, по своей красоте, по своему декоративному решению. До сих пор мы с трудом понимаем, как это можно было построить за такой краткий срок, даже с учетом сплочения всех ресурсов государства. Это подлинная воплощенная мечта. И мы преклоняемся перед талантом ее создателя.
С другой стороны, великие зодчие выступали и как конструкторы тоже. Я хочу напомнить, что Смоленская крепость стоит уже не первое столетие на Смоленской земле. Она сохраняется, она себя чувствует устойчиво, стабильно. То есть, построили это на века. Это не только люди искусства делали, это делали ещё и отличные инженеры, высококлассные конструкторы, которые как раз на рубеже XVI-XVII веков жили на территории нашего государства.
– Помните свои первые впечатления от знакомства со Смоленской крепостью?
– Безусловно Смоленская крепость есть в любом учебнике по истории русской архитектуры. То, что такой объект есть, то, что он таким образом выглядит, я знал давно. Но впервые в Смоленске я оказался в 2017 году и решил, конечно, пройти всю Смоленскую крепость, посмотреть. Я был невероятно удивлён, потому что я был уверен, что такое фортификационное величие и масштаб уже не уцелели.
Надо понимать, что фортификационные сооружения строятся для конкретной эпохи, когда они работают максимально эффективно. Естественно, с развитием военной авиации любые крепости весьма серьёзно трансформируются. Смоленская крепость строилась под определённые технологии обороны и технические возможности рубежа XVI-XVII веков.
Со временем, чаще всего у нас это происходило во времена Екатерины II, принимались комплексные программы благоустройства городов и масштабно сносились укрепления. Это было и в столице, и в провинции – везде. Укрепления ветшали, на их месте появлялись парки, бульвары, торговые площади.
И то, что Смоленская крепость столь хорошо сохранилась, благодаря ряду исторических факторов, не просто удивляет, а заставляет верить в определенную феноменальность исторической судьбы Смоленской крепостной стены. Меня она поразила. Я был невероятно удивлён, как это можно сохранить. И вместе с тем, я не мог не отметить, насколько она разная. Она же по-разному воспринимается. В центре города – башня Маховая, башня Громовая… Один облик. Восточная часть крепости с этими потрясающими панорамами – совершенно другая история. Днепровские прясла – самые высокие, самые мощные. Ты рядом с ними чувствуешь себя карликом. У меня такое редко бывает. А здесь я шёл и думал: как это возможно?
Со смоленскими укреплениями сложно сравнивать даже Московский кремль, хотя во многом именно он и вдохновлял Фёдора Савельевича на создание Смоленской крепости. И сейчас в музее мы делаем всё, чтобы она продолжала восхищать всех гостей Смоленска.
– И видимо она поражает не только гостей Смоленска? Летом этого года выставка о Смоленской крепости была представлена в Париже. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом проекте…
– Начну издалека… (смеется). Прежде всего, у каждого из нас есть некое понимание того, что такое музей. Например, для меня музей – это люди, которые способны рассказать гостям о каком-то уникальном историческом, природном наследии. Однако, у наших гостей возникает иное понимание как раз этого термина… Музей – это какой-то дворец с колоннами, с паркетом, там какая-то люстра дорогая обязательно висит, какая-то лестница такая пафосная и там, скажем, можно сделать эффектные фотографии и чувствовать себя хорошо… Еще там обязательно картины, скульптуры, возможно фарфор в витринах... В общем, все красиво, все эффектно.
В этом плане нам трудно этому понятию соответствовать, потому что Смоленская крепость – это не дворец с колоннами, это экстремальное пространство, созданное для войны, и в мирных условиях использование этого пространства проблематично, как минимум. Понимая прекрасно, что далеко не каждый наш потенциальный гость сможет посетить хотя бы одну из башен Смоленской крепости, в том числе и потому, что даже лестницы у нас сделаны так, чтобы их сложно было преодолеть…
– И как Вы справляетесь с этим?
– Мы понимаем, что Смоленская крепость поражает, но поражает по-своему. Следовательно, перед нами стоит задача – рассказывать о Смоленской крепости в удобных форматах. Не всегда этот рассказ удобно вести внутри какой-то из башен Смоленской крепости. Просто потому, что кто-то не дойдет, кто-то не доедет. Далеко не каждый житель даже нашей страны, не говоря уж о гражданах из других уголков земли, вообще когда-то доедет до Смоленска. А рассказать надо о Смоленской крепости, об ее уникальности. То есть мы должны заставить людей ее полюбить. И мы это делаем. Решению этих задач и служит большая выездная выставочная программа музея.
– И тем не менее, как говорить о Смоленской крепости, находясь в одной из ее башен, понятно. А вот как в Париже можно ее показать? Нельзя же взять с собой кусочек башни... Что же тогда увидели парижане?
– Мы взяли на вооружение идею планшетных экспозиций. Как правило, это серия мощных стендов с изображениями Смоленской крепости, с текстовым комментарием. Таких выставок у нас много и разных. В Париже была версия выставки «Древность и красота Смоленской крепости». По сути – это рассказ о том, как строили крепость, как её защищали, каким образом она сохраняется.
Естественно, для визуальной презентации выбираются образы максимально яркие, максимально доступные. Это красивые исторические и современные фотографии башен и прясел Смоленской крепости, самые яркие виды, самые интересные факты. Парижанам очень понравилась история, связанная с нашими крепостными киотами. Там было много, кстати, посетителей, они говорили: привезите нам какую-нибудь коллекцию икон, нам так нравится русское искусство, мы очень хотим, чтобы оно чаще появлялось в Париже.
Что еще сказать о выставке? Нельзя забывать, что само по себе очень интересное содержание выразительно, достойно подано, материал грамотно адаптирован, переведен на французский язык, чтобы наши зрители все поняли. Кроме того, планшетная экспозиция дополняется интерактивными панелями и сопровождается видеоконтентом. Именно видеоформат позволяет наиболее зрелищно показать красоту Смоленской крепости. Тогда мы можем «пролететь» над восточным фрагментом крепости, полюбоваться потрясающими видами, посмотреть на высокие тесовые шатры, которые венчают многогранные башни.
Естественно, это особая картина, это особая радость – визуальная радость – от того наследия, которое хранит Смоленская земля.
– Париж – единственная зарубежная площадка, где любовались красотой Смоленской крепости?
– Нет, у нас также были выставки в Сербии, в Словении… Раньше всего (буквально, чуть больше года было музею) мы начали выставляться в Беларуси. С белорусскими коллегами у нас вообще несколько не только выставочных, но и совместных научно-исследовательских проектов.
– А в 2024 году куда ещё повезём Смоленскую крепость?
– Куда Родина прикажет… (смеется) В этом плане нам проще. Мы музей государственный, поэтому нам государство определяет приоритеты. И такие крупные проекты как Париж или Сербия продиктованы задачами учредителя.
– А музею это дает какие-то преимущества?
– Прежде всего, о нас узнают. Выставка – это же не локальный проект на конкретную группу лиц. Нет. О Смоленской крепости узнают. И о музее узнают. Нам становится проще взаимодействовать с местным сообществом, проще налаживать связи, придумывать какие-то совместные проекты.
Например, я уже упоминал о совместных проектах с белорусскими коллегами. А ведь все началось с выставки, которую мы привезли в Брестскую крепость. И затем постепенно наладили контакты и сейчас мы уже делаем совместные проекты. Мы говорим о том, что культурные мосты становятся всё прочнее, а нам всё удобнее и комфортнее взаимодействовать с коллегами. Такая же история взаимодействия раскрывается, в общем-то, с абсолютно любой страной, с абсолютно любой территорией.
Да, Беларусь – один из наших приоритетов. Это государство, которое находится ближе всего к Смоленску. Естественно, проще логистика, что очень важно. И довольно серьёзный сегмент наших гостей, то есть тех людей, которые посещают нашу экспозицию в Смоленске, это белорусы. И для нас очень важно, чтобы наши потенциальные гости о нас узнавали. Представим – в условном турагентстве белорус слышит про Смоленскую крепость и говорит: да, конечно, я уже был на музейной выставке, с большим удовольствием поеду. И приезжает. То есть, когда объект наследия становится знакомым, то уже проще предложить визит в этот объект наследия и сделать так, чтобы человек полюбил его всем сердцем.
Кстати, еще один большой фронт работы мы ведём с новыми территориями России, четырьмя новыми регионами. Также показываем выставки, рассказываем о Смоленской крепости. Ведь иногда исторические примеры героизма способны вдохновить на новые подвиги. Большой вояж совершает выставка «Русские рубежи. Крепости Новороссии». Это экспозиция о тех крепостях, которые были построены начиная с XVI века и вплоть до времен Григория Александровича Потёмкина как раз на территории Новороссии. Это конкретно русское влияние на этой территории, это русские памятники фортификационного искусства. Естественно, мы говорим об исторических событиях, которые связаны с этими крепостями. Разумеется, мы говорим о Смоленской крепости как фортификационной энциклопедии, каждый из элементов которой по отдельности когда-то был воплощен на территории Новороссии. Отмечу, что территорию Новороссии никто никогда с точки зрения фортификации не анализировал. Ее рассматривали как территорию распространения какой-то особой народной культуры, территорию особой живописи, особого творчества… Про фортификацию никогда не говорили. Руки не доходили у исследователей. Таким образом мы впервые поднимаем важные темы, рассказываем, показываем, налаживаем культурные связи.
Отрадно, что наша деятельность приносит плоды. Недели, наверное, три назад, утро, я уже занят делами. Звонок с неизвестного номера. «Здравствуйте, Сергей Александрович! Вам звонит директор музея... (называет один из относительно небольших муниципальных музеев Вологодской области). Мне рассказали, что у вас есть такие замечательные выставки, можете к нам привезти?» Раньше мы проявляли инициативу, говорили: ребята, поставьте нас в выставочный план, найдите нам место, пожалуйста, мы вам привезем сами… И вот пошел уже ответный спрос на эти проекты. Думаю, мы будем все чаще и чаще, больше и больше рассказывать о Смоленской крепости на разных площадках.
– Вы рассказали про планы, но мне не хотелось бы вернуться к французским гостям… Просто интересно, допустим, если бы какая-то группа французов захотела приехать в Смоленск увидеть Смоленскую крепость, как бы мы организовали это для них? Ведь нужно на французском языке рассказывать, есть у нас такие специалисты?
– Вы знаете, в этом плане Смоленску есть чем похвастаться, потому что у нас потрясающий Смоленский госуниверситет, который дает возможность на любом языке рассказать гостям Смоленска о истории и культуре.
Нашу парижскую выставку мы готовили на площадке Российского духовно-культурного православного центра. Я думал: отправим выставку, она доедет, ее поставят местные сотрудники. Я им подготовлю еще текст экскурсии и на этом мы ограничимся. И меня помимо экскурсии попросили прочитать лекцию. Изначально туда ехать я не собирался, ведь с нынешней логистикой один день в Париже – это неделя в пути. И лекция должна быть на французском. Когда-то в гимназии я учил французский, поэтому какие-то основы еще в памяти. Это было довольно сложно, но завершилось успешно. Понимаете, если мы в Париже способны на французском языке рассказать о Смоленской крепости, что нам мешает в Смоленске на французском о ней рассказать? Уже видя перед собой этот уникальный объект наследия? Преград не существует.
– Вы реализовали свои планы на 2023 год по Смоленской крепости? Вы же наверняка оставили для себя какие-то задачи?
– Во многом, да. Во-первых, очень отрадно для нас то, что нас посещает все больше и больше гостей. У нас посещаемость выросла примерно в полтора раза на башне Маховой. При том, что башня находится в очень торном месте, но тем не менее, она невелика.
Когда наш музей начал работать в Маховой без выходных, возникали разные мнения по этому поводу. Говорят, там никогда ничего не задерживалось, там всегда были проблемы. Да, в самом деле, уже не первая музейная экспозиция на этой площадке. И много было сложностей и проблем, какие-то мы смогли преодолеть, какие-то продолжаем преодолевать. Есть вопросы, обусловленные особенностью архитектуры башни и связанные с различными техническими решениями. Но тем не менее, мы продолжаем работать без выходных, у нас только один день выходной в году – это 1 января. И посещаемость растет, это очень важно. Это десятки тысяч людей на совершенно крохотной башне.
– В одном из первых интервью вы оглашали в качестве свершения на будущее цифру в миллион посетителей...
– Сейчас цифры скромнее. Но тогда речь шла о создании масштабного музейного комплекса с большим количеством площадок. То есть у нас в стране есть музеи, которые принимают миллион и больше человек, но это такие музеи как Петергоф, у которого больше 30 экспозиционных площадок. Это музей с большим количеством земельных наделов, музеефицированных парков, которые также посещаемы. В перспективе, когда в Смоленске музейный комплекс станет крупным и разнообразным, мы вполне сможем на это рассчитывать.
Но, как мы понимаем, большая дорога начинается с малых шагов. Эта работа идет постепенно.
Когда в музейном сообществе я рассказываю о том, насколько эффективно работает наш небольшой по площади объект, наши коллеги порой даже завидуют. Белой, конечно, завистью… (смеется) Все-таки столь невеликая музейная площадь с такой интенсивностью даже в областных городах работает редко, очень редко.
Из тех возможностей, которые нам даны, мы стараемся брать все. Дальше будем расти, но надо расти не только интенсивно за счет увеличения посещаемости на конкретном объекте, но и экстенсивно – за счет расширения количества объектов.
И в наших ближайших планах расширение музейных площадок, которые будут осуществляться как в формате музеефикации башен Смоленской крепости, так и других объектов. Вот, к примеру, сейчас у нас в разработке очень интересная концепция Музея подземных войн. Это дело не одного дня, но хочется подготовить площадку, создать экспозицию, которая будет рассказывать о том, как в XVII веке в подземном пространстве происходила борьба за Смоленскую крепость. Это очень драматичная и по-своему интересная история, которая вообще в музейном формате озвучивается редко. У нас в стране это будет единственный музей подземных войн. Я надеюсь, нам это удастся. Мы всё для этого сделаем, по крайней мере.
– Хорошо, когда есть, куда расти. Но вот в 2024 году что конкретно смоляне и гости города смогут увидеть нового? Может быть, нас ждет открытие каких-то новых башен или какой-то новый экспонат?
– Наш приоритет очевиден – это открытие башни Громовой, самого, пожалуй, известного музейного пространства Смоленской крепостной стены. В 2024 году приглашать в Громовую уже будет можно. Это будет «новая старая площадка», потому что музеи в Громовой в разном формате существовали с 70-х годов XX века. И даже еще раньше, в 30-х, по-моему, был музей соцстроительства… То есть место интересное, пространство уникальное, расположение для музея – блестящее во всех отношениях. И та экспозиция, которую мы сейчас с коллегами создаем, она также по-своему очень интересна.
– Однако, если говорить про дальнейшую музеефикацию комплекса, в какой из башен Вы видите наибольший потенциал для посещения?
– Знаете, тут приходится учитывать много факторов… Например, Копытенские ворота находятся на оживленном пространстве, в парковой территории, в удобном доступе. А есть башня Веселуха, до которой еще нужно добраться. А каждый лишний метр пути перемещения отсекает какую-то часть наших гостей, и лишает их возможности воплотить мечту что-то посетить: время может быть ограничено, люди могут устать и так далее.
С другой стороны, очень важно, что мы делаем в каждой конкретной башне. Могут быть разные форматы, и не только музейные, кстати. Сейчас очень много информации в СМИ о том, что может быть устроено в башнях Смоленской крепости. И надо чтобы разные варианты использования объектов себя «попробовали».
Я сам проводил большую изыскательскую работу, мне важно было понять исторический опыт использования башен. Какой формат лучше работает? В башнях ведь чего только не было: и учебные организации, и театр, и кинотеатр, и реставрационная мастерская, и архивы… Люди жили в башнях и печурах Смоленской крепостной стены. Естественно, были и остаются и музеи, и кафе, и рестораны. Всё на свете. Даже военные объекты в XX веке находились в некоторых башнях Смоленской крепостной стены. Форматы разные, но как показывает практика, лучше всего в уникальном пространстве работает музей. Любая башня Смоленской крепости – это сакральное место. И в этом плане, конечно, именно музейный формат использования наиболее органичен.
Однако это не отменяет других вариантов. И чем больше башен крепости будет вовлечено в современные культурные и экономические процессы, тем, я уверен, лучше будет, собственно, самой Смоленской крепостной стене. С другой стороны, есть понятие уроков истории. В свое время, где-то в 90-х годах, Заалтарную башню сдавали в аренду под офисы. Предприятие заключило договор с городскими службами о том, что они берут башню в аренду, будут делать там офис, кабинеты, телефоны ставить, рабочие столы и так далее. Договор аренды мы нашли, а до приспособления башни дело уже не дошло, потому что это сложно, дорого. Видимо, нашли какой-то другой вариант. Какие-то вещи объективно не удаются.
Но повторюсь, чем живее будет пространство в Смоленской крепости, рядом с ней, тем, без всякого сомнения, лучше будет этому замечательному памятнику архитектуры.
– А какая из башен Смоленской крепости Ваша самая любимая?
– Мы сейчас пройдемся по всем, я полагаю… (смеется) Что значит любимая? Папу или маму больше любите? Все башни Смоленской крепости уникальны. И одна из музейных заповедей в том, чтобы у музейного работника не возникало субъективного отношения.
Я вам расскажу интересный такой кейс, как подбирают фондовиков (хранители музейных предметов) в Государственном историческом музее. У наших коллег огромная коллекция драгметаллов. Приходит на работу юный и неопытный претендент. Спрашивают – фондовиком будешь? Буду. Давай вот мы тебя отправим в фонд хранения драгметаллов, там злато, серебро, драгоценные камни. И начинают загораться глаза, потому что это же всё так интересно, изысканно, там потрясающая коллекция. Говорят – смотри, перстень какой красивый! Надевай, примерь на себя, никто же не видит, можно. Если человек примеряет, его на работу не берут. Музейный сотрудник должен объективно смотреть на объект наследия.
И Смоленская крепость прекрасна вся. И каждая из башен прекрасна в отдельности. Я бесконечно уважаю и ценю все объекты Смоленской крепости. А еще есть объекты, которые до нашего времени не дошли. Но мы можем вспомнить пример Молоховских ворот, двукратно утраченных. Как известно, в XIX веке и в XX по ряду причин уничтожали это уникальное сооружение. Мы можем вспомнить Смоленский кронверк, это заднепровское укрепление, которое тоже существовало, мы много о нем знаем, но следов материального существования, кроме карт и схем, до нашего времени, к сожалению, не дошло. Когда изучаешь какой-то объект, и этот пазл складывается, и ты видишь объект целиком, с утраченными какими-то фрагментами и с теми частями, которые сохранились, он обретает невероятную цельность. Поэтому сказать, что что-то больше нравится... Я вам могу рассказать о каждой башне Смоленской крепости так, что вам понравится именно она.
– Близимся к концу, и коротенький блиц. Отвечайте, пожалуйста, коротко. Сколько зубцов на Смоленской крепости?
– Изначально было или сейчас?
– Сейчас.
– Больше тысячи.
– Хорошо. На сколько лет Смоленская крепость старше вас?
– Намного… (смеется) Никогда не считал. Ну, если я 89-го года рождения, Смоленская крепость 1602-го… тут уже калькулятор нужен.
– Окажись Вы перед Фёдором Конём, что бы Вы у него спросили или сказали?
– Фёдор Савельевич, а был проект?
– И финальный вопрос. Чего не хватает музею «Смоленская крепость»? Что бы Вы загадали на Новый год для музея у Дедушки Мороза?
– Пространство, площади экспозиционные. Их, без всякого сомнения, не хватает.
– Спасибо за ваши ответы. Будем следить за музейным пространством в следующем году и встретимся в Громовой башне!
